– Ари… – Мать намекнула моей сестре, чтобы она помалкивала.

Однако Арион опять настойчиво обратилась к мужу:

– Понял?

Чтобы спрятать лицо, или хотя бы его половину, я не отворачивалась от окна. Мне хотелось сделать вид, будто я не слушаю разговор, но в машине было слишком мало места, чтобы игнорировать Деймона. Я невольно слышала каждое слово.

Разве они не должны были обсудить это до свадьбы? Или для моей сестры такие вещи не были камнем преткновения?

– Позволь мне кое-что прояснить, – ответил он спокойно, – потому что ты, похоже, забыла, в какой ситуации оказалась, Арион. – После секундной паузы Дэймон продолжил: – Ты получила мою фамилию. Получила денежное содержание. Тебе удастся сохранить свое положение в обществе, включая обеды в ресторанах, шопинг и твои гребаные благотворительные проекты. – Своим резким голосом он с каждым словом выкапывал ей могилу все глубже и глубже. – Твои мать и сестра не оказались на улице. На этом мои обязательства перед тобой заканчиваются. Не открывай рта, если к тебе не обращаются, не задавай мне вопросы. Это меня раздражает.

Моя грудь вздымалась и опадала в такт частым вздохам, а в животе затянулся тугой узел.

– Я буду трахать других женщин, но тебе запрещено трахать кого-либо, кроме меня, потому что никто другой не может стать отцом моих детей. Весьма очевидно, – добавил Дэймон злорадно, – я буду приходить и уходить, когда посчитаю нужным, и жду, что ты будешь одета и готова в редких случаях, когда нам потребуется изобразить пару на публике. Возможно, ты станешь не самой счастливой женой, Арион, однако, как я слышал, именно поэтому Бог изобрел «Сакс»  [1] и «Ксанакс»  [2] .

Никто ничего не сказал. Сжав край своей юбки в кулаке, я задыхалась из-за их трусости и неспособности постоять за себя. Только как бы мне ни была ненавистна честность Дэймона, я была признательна ему. В этом браке не будет места ложным надеждам. Он никогда не лгал.

За редкими исключениями.

– Если хочешь выжить, – предупредил Дэймон, – я бы на твоем месте как можно быстрее привык к этому, ведь наш брак может распасться лишь при одном условии – в случае твоей смерти.

– Или твоей, – пробормотала я.

На мгновение все замолчали. У меня волоски на руках встали дыбом, но я мысленно улыбнулась. Я чувствовала, что он сверлит меня взглядом своих черных глаз, навсегда оставшихся в моей памяти, отчасти скрытых под завесой гладких густых волос, к которым, я была уверена, кроме меня, никто не прикасался. Только мне было все равно. Из этого фарса при любом раскладе ничего хорошего не выйдет. Я не собиралась делать одолжения Дэймону или его семье, проявляя деликатность.

– Мы понимаем, Дэймон, – наконец ответила моя мама.

Машина сбавила скорость, и я услышала, как ворота нашего поместья со скрипом открылись, и наш лимузин помчал дальше к дому. Забившись в угол и прислонившись к окну, я почувствовала, как меня пошатнуло, когда мы проехали по круговой подъездной дорожке и остановились перед парадным входом.

Возможно, мне следовало сказать спасибо за то, что мы не потеряли дом. Мой отец – мэр Тандер-Бэй – сбежал; наши коммерческие предприятия, активы, недвижимость конфисковали, и деньги в том числе, все до последнего доллара.

Мать была благодарна, что мы с Ари хотя бы могли спать в своих кроватях и не лишились места, в котором выросли.

Только она зря надеялась. Все это уже не принадлежало нам. Владельцем дома и всего содержимого в нем стал отец Дэймона. Мы на самом деле остались ни с чем.

Казалось, это должно было вызвать у меня глубокую печаль, но осознание, что мне теперь нечего терять, дарило свободу. Он никогда не сталкивался с противником, лишенным страха.

Дверь открылась, послышался шорох и движение.

– Я не выхожу, – объявил Дэймон.

После короткой немой сцены раздался несмелый протест моей сестры:

– Но…

Однако она не договорила. Не знаю, может, Ари решила, что не стоит утруждаться, или мать жестом указала ей закрыть рот, или она вспомнила его распоряжение не задавать вопросы. Моя сестра просто проскользнула мимо и выбралась из машины, оставив после себя нежное облачко парфюма от Gucci. Шлейф ее платья скользнул по моим балеткам. За ней последовала мама, как обычно, опережая меня, чтобы потом проводить до входной двери. Едва я приподнялась с сиденья, кто-то схватил меня за воротник и дернул вперед, прижав к твердому телу. Дверца захлопнулась, и раздался щелчок замка.

Я шумно втянула воздух; под кожей словно пронесся электрический разряд, когда его теплое дыхание овеяло мои губы.

– Уинтер? – позвала мать снаружи. – Дэймон, что происходит?

Кто-то из них дернул ручку, пытаясь вновь открыть дверь.

– Эй, – послышался голос сестры, сопровождаемый стуком в окно.

Я хотела оттолкнуть Дэймона и подняла руки, но почти сразу опустила их. Он хотел моего сопротивления, а я была не готова исполнить это его желание. Пока.

– Мудрый выбор, – прошептал Дэймон. – Побереги силы, Уинтер Эшби. Они тебе понадобятся.

Я ощутила его дыхание у самых моих губ, грудь его вздымалась и опадала быстрее, чем прежде.

Он был уже далеко не так спокоен.

Дверца открылась. Без особых усилий меня вышвырнули из салона. Споткнувшись, я упала на руки матери, и дверь захлопнулась.

Кто-то ухватился за мое запястье, когда я выпрямилась. Вероятно, сестра.

– Что это значит? – прошипела она.

– Ты что, тупая? – тихо огрызнулась я. Неужели Ари не понимала?

Все происходящее совершенно не связано с ней, и она прекрасно об этом знала.

Мама проводила меня в дом. Я почувствовала, как Ари промчалась мимо, задев меня своим платьем, едва мы ступили в мраморное фойе. Отпустив мать, я вытянула руку вперед, чтобы найти лестницу. Внутри я ориентировалась лучше.

Где-то над головой скрипнули ступеньки. Наверное, сестра вошла в свою комнату.

Тот еще свадебный день! Ни гостей. Ни банкета. Ни первой брачной ночи. По крайней мере, пока.

– Мам? – окликнула Ари, когда я обогнула стойку перил, направляясь к своей спальне в конце коридора. – Нам с ним нужна более просторная и уединенная комната и большая ванная.

Я стиснула челюсти и, легко скользя пальцами по деревянным перилам, быстрым шагом двинулась вперед. Открыв дверь, нырнула в спальню и заперла замок.

Меня пробирала нервная дрожь. Нащупав справа украденный из столовой стул, подперла им дверную ручку для дополнительной защиты.

Пусть Дэймон сейчас ушел, он ведь в любой момент мог вернуться.

В любой день. В любой час ночи. В любую минуту.

Михаил ткнулся своим влажным носом в мою ногу. Я присела на корточки, погладила и прижалась лбом к его голове, наслаждаясь близостью единственного существа, с которым мне было хорошо в последнее время. Кроме танцев, меня радовал только мой пес.

Этого золотистого ретривера я взяла из приюта в прошлом году. Хоть я и люблю быть в компании, но с ним сбежать будет сложнее.

Я встала и потерла глаза.

Боже, мне не верилось, что Ари решила перебраться с Дэймоном в спальню нашей матери.

От злости начала закипать кровь, но, думаю, это хорошо. Нам не стоит прикрываться иллюзиями. Теперь мы могли жить, есть и спать, лишь пользуясь чужой милостью. Мы просто-напросто были гостями в собственном доме.

Как мог отец бросить нас в таком положении?

Если бы его поймали, он бы сел в тюрьму – чего, я уверена, и желал Дэймон. Око за око.

Маленькая расплата той же монетой.

Только отцу хватило времени на побег, и никто не знал, где он сейчас находится. Если бы он потратил часть денег, чтобы спрятать нас, вывезти из страны вместе с собой или отдать под защиту друзей, я могла бы его простить. Или хотя бы поверила, что отец хоть чем-то дорожит в этом мире. Но он просто уехал. Бросил свою семью на произвол судьбы, на откуп любому, кто проявит интерес. Что Дэймон сделает с нами?